Сегодня 

ИНСТИТУТ ПАРАПСИХОЛОГИИ

подписаться на рассылки

Знакомимся с первоисточниками

в сокращении

Ч. ледбитер

ментальный ПЛАН

Введение

В предыдущей работе мы пытались описать астральный план – низшую область того неизмеримого и невидимого мира, который нас окружает и о котором наши физические чувства не дают нам никакого представления. В предлагаемом же сочинении мы намерены предпринять попытку, уже более смелую, дать некоторое представление о плане, находящемся непосредственно выше астрального, то есть о плане ментальном, часто именуемом в теософской литературе планом дэваканическим или Сукхавата.

Если мы и называем этот план миром небесным и если мы хотим этим дать понять, что он содержит в себе какую-то реальность, служащую основанием для всех самых возвышенных религиозных представлений, то все-таки необходимо очень остерегаться рассматривать его с такой исключительной точки зрения.

Это чрезвычайно важное для нас подразделение царства природы, мир неизмеримый и блестящий, оживленный интенсивной жизнью. Мы в нем находимся даже и сейчас, равно как в нем же мы проводим все промежутки между физическими воплощениями.

Недостаток развития и ограничения, созданные нашей телесной оболочкой, – вот единственные причины, мешающие нам понять, что вся слава Высочайшего Неба окружает нас здесь в данный момент и что влияния, исходящие из мира небесного, действуют на человека непрестанно. Нам самим предоставляется их осознавать и воспринимать.

Для человека светского это может казаться невозможным; для оккультиста – это факт неопровержимый.

Тем, кто еще не уяснил себе этой основной истины, мы можем только повторить совет, данный буддийским наставником: “не расточайте жалоб, слез и молитв, но откройте глаза и смотрите. Свет вас окружает; вы его увидите, если сорвете с глаз повязку и бросите взгляд вокруг себя. Этот свет так великолепен и прекрасен! Он намного превосходит все человеческие мечты и ожидания! И существует вечность”.

Для изучающих Теософию совершенно необходимо уяснить себе хорошенько ту великую истину, что в природе существуют различные планы, или подразделения, каждому из которых соответствует свойственная ему одному определенной плотности материя, проникающая в материю более низкого плана. Необходимо также помнить, что выражения “высший” и “низший”, прилагаемые нами к этим планам, относятся не к их положению, так как все они занимают одно и то же пространство, а только к степени разряженности составляющей их материи.

Все известные нам виды материи тождественны между собой и различаются лишь по степени разряженности и по скорости вибраций. Говоря о каком-нибудь человеке, что он переходит с одного из этих планов на другой, мы подразумеваем не перемену места его нахождения, а только лишь видоизменение сознания.

Действительно, всякий человек заключает в себе материю, принадлежащую каждому из этих планов, и имеет для каждого из них соответствующую оболочку, которую он, при некотором навыке, может употребить в дело моментально. Следовательно, перейти с одного плана на другой значит переместить центр сознания из одной оболочки в другую и воспользоваться вместо физического тела – астральным или ментальным. Естественно, что каждое из этих тел отвечает только вибрациям своего собственного плана. Так, если человек концентрирует своё сознание в теле астральном, то он будет замечать только мир астральный, как мы ощущаем только мир физический, Эти два мира, а равно и многие другие, существуют вполне реально, и мы ими постоянно окружены. Совокупность этих планов составляет “единое все”, бесконечное и живое, хотя наши зачаточные способности и не дают нам об этом почти никакого представления. Рассматривая вопрос о проникновении одного плана в другой, следует остерегаться возможных ошибок. Необходимо хорошо усвоить, что ни один из трех низших планов солнечной системы не имеет в пространстве тех же самых пределов, как план ментальный, кроме разве особого состояния наивысшего, или атомического, подразделения каждого из этих планов.

Всякий физический планетный шар имеет свой физический план (предполагающий свою атмосферу), свой план астральный и ментальный, которые взаимно проникают друг в друга и, следовательно, занимают одно и то же пространство. Но они абсолютно отделены от соответствующих планов других планет и не состоят с ними ни в каких отношениях. В том случае, если мы поднимемся в экстазе до плана буддхи, то найдем условия, общие для всех планет, по крайней мере, нашей планетной цепи.

Существует, однако, как мы упоминали, состояние атомической материи каждого из этих планов, захватывающей межпланетное пространство и, следовательно, представляющей силы атомических подпланов нашей солнечной системы. Рассматриваемые в отдельности, они образуют низший космический план, именуемый иногда планом Пракрити.

Не ощущаемый нами межпланетный эфир распространен повсюду в пространстве, по крайней мере, до наиболее удаленных от нас звезд, в противном случае эти звезды ускользнули бы из нашего поля зрения. Этот эфир состоит из тончайших физических атомов, находящихся в их нормальных условиях, при которых они не подвергаются никакому давлению или сжатию.

Что касается его наиболее низших и сложных разновидностей, то они замечаются лишь вблизи небесных тел, собираясь вокруг них наподобие атмосферы, которую, по всей вероятности, далеко превосходят размерами.

Совершенно так же обстоит дело и относительно планов астрального и ментального.

Астральный план нашей Земли проникает в ядро планеты и её атмосферу, значительно заходя за пределы этой последней. Читатель, может быть, припомнит, что греки называли этот план миром подлунным.

План ментальный проникает, в свою очередь, в астрал, но простирается значительно дальше его.

Только атомическая материя каждого из этих планов имеет то же самое очертание, как и межпланетный эфир, но это обуславливается состоянием полнейшей её свободы.

Вот причина, мешающая человеку переходить с одной планеты на другую, даже в нашей солнечной системе, как в астральном или в ментальном теле, так и в физическом, тогда как, наоборот, в теле каузальном, если оно достаточно сильно развито, можно было бы этого достигнуть; но даже и в таком случае это сделать гораздо труднее, чем на плане буддхи для лиц, достигших умения подни­мать свое сознание до такой высоты. Ясно поняв все это, читатель уже не смешает, как это может случиться с начинающим, ментального плана нашей Земли с ментальными планами других планет нашей цепи.

Надо заметить, что семь планетных шаров нашей цепи суть действительно шары, отличающиеся друг от друга и занимающие в пространстве строго определенное положение, несмотря на то, что некоторые из них не существуют на физическом плане. Шары А, В, F и G отделены от нас и разделены между собой, совершенно как Марс и Земля. Единственная разница за­ключается в том, что Марс и Земля имеют планы физический, астральный и ментальный, принадлежащий исключительно им самим, между тем как шары В и F не имеют ни одного плана ниже астрального, а шары А и G – ни одного ниже плана ментального.

Понятие астрального плана трактует наше сочинение “Астральный план”, а планом ментальным нашей планеты мы собираемся заняться и предупреждаем читателей, что он не имеет ничего общего с такими же планами других планет.

Ментальный план, служащий ареной небес­ной жизни, является третьим из пяти великих планов, выпавших в настоящее время на долю человечества. Ниже его находятся планы астральный и физический, выше него – планы буддхи и нирваны.

Это тот самый план, на котором человек, в силу очень невысокой степени своего развития, проводит больше всего времени в течение процесса своей эволюции. Дело в том, что, кроме разве случаев полного недостатка развития, физи­ческая жизнь редко намного превышает своей продолжительностью одну двадцатую часть жизни небесной; если же обстановка благоприятна, то не более тридцатой части жизни небесной.

Следовательно, именно это и есть истинное и постоянное отечество того “Я”, которое перевопло­щается, то есть человеческой души. Каждое нисхождение её к воплощению является в её поприще только кратким, но важным эпизодом. Поэтому, конечно, стоит труда посвятить изучению небесной жизни все время и все старания, необходимые для того, чтобы понять эту жизнь, настолько совершенно, насколько нам это может позволить наше заключение в оболочке физического тела.

К сожалению, для того, кто захотел бы по­пытаться изобразить словами факты этого третьего плана, существуют трудности, почти непреодо­лимые, и это вполне понятно, так как нам часто не хватает слов для выражения наших идей и чувств даже на нашем физическом плане, самом низшем из всех.

Может быть, лица, читавшие сочинение “Астральный план”, припомнят, как в нем показано, насколько невозможно дать достаточно ясное понятие о чудесах этой области тем, чей опыт ещё не переходил за пределы мира физического. То же самое может быть сказано и отно­сительно “Ментального плана”, представляющего продолжение сочинения “Астральный план”, только в удесятеренном размере.

Не только материя, которую мы должны попытаться описать, более, чем материя астральная, отдалена от той, к которой мы привыкли, но также и сознание, присущее этому новому плану, бесконечно более обширно, чем все то, что мы можем себе вообразить, настолько, что исследо­ватель, будучи приглашен передать свои впечатления, оказывается совершенно к этому неспособным. Все, что он может сделать, это обратиться к интуиции своих читателей, дабы неизбежные пробелы в его описании были заполнены.

Чтобы привести хоть один пример из тысяч возникающих перед нами затруднений, доста­точно упомянуть, что на ментальном плане время и пространство, как кажется, не существуют вовсе. События, происходящие на плане физическом постепенно и в местностях, чрезвычайно удаленных одна от другой, на этом плане кажутся происходящими одновременно и в одном и том же пункте. Таково по крайней мере впечатление, производимое этим на сознание нашего “я”, хотя, правда, различные обстоятельства дают возможность предположить, что абсолютная одновременность является атрибутом какого –то плана, ещё более возвышенного, и что это ощущение, испытанное в мире небесном, возникает из–за очень быстрой смены впечатлений, когда промежутки времени, благодаря их бесконечно малой продолжительности, от нас ускользают. Это то же самое явление, которое происходит при одном опыте, хорошо известном в оптике и состоящем в быстром вращении железного прута, конец которого, описывающий окружность, должен быть предварительно раскален добела. И если прут делает более десяти оборотов в секунду, то глаз получает впечатление сплошного огненного круга. Не то чтобы этот круг имел ре­альное существование, но глаз человеческий вообще не может различать отдельных впечатлений, если они следуют одно за другим с промежутками, меньшими одной десятой секунды. Од­нако, как бы там ни было, читатель без труда поймет, что когда мы пытаемся описать существование, столь отличное от физической жизни, то нам придется упоминать иногда о таких вещах, которые будут казаться непонятными, даже совершенно невероятными. Таким образом, читателям, которые не будут в состоянии отнестись с доверием к утверждениям исследователей этой области, придется подождать момента, когда они смогут лично его изучать. А пока я могу только утверждать, как это сделал при описании астрального плана, что все возможные предосторожности для получения точности описаний были мной соблюдены.

И в том, и в другом случае, мы можем сказать следующее: “никакой факт, происшедший ли в древности или случившийся в новейшее время, не был нами допущен в это сочинение, если он не был подтвержден по меньшей мере двумя наблюдателями, опытными и независимыми, и засвидетельствован, сверх того, теми исследователями этих предметов, которые преуспели в них значительно больше нас. Это изложение, хотя, конечно, далеко не полное, все-таки, как мы надеемся, представит собою некоторую ценность”.

Главнейшие разделы предшествовавшего нашего сочинения “Астральный план” будут по возможности соблюдаться и в настоящем труде; поэтому читатель может сравнить их, если пожелает. Название первого отдела “Астрального плана” – “Внешний вид” – было бы, однако, мало соотносимо с ментальным планом, как мы это увидим дальше; поэтому мы заменим его названием “Главные свойства”.

Читать книгу полностью

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Главные свойства

Для того чтобы приступить к изучению этого крайне трудного предмета наиболее оптимально, следовало бы вникнуть сразу в самую глубину вопроса и попытаться описать то, что видит довольно развитый ученик, когда перед ним открывается небесный мир. Название “ученик” я употребил потому, что только для лица, руководимого одним из Наставников Мудрости, является возможность перейти в полном сознании в это обиталище славы и блаженства и затем возвратиться в наш мир с точным воспоминанием виденного. Ни один снисходительный “дух” не является из небесного мира, чтобы рассказывать через профессионального медиума разные пошлости. Ни один обычный ясновидящий не поднимается до таких высот, хотя и случалось, что лучшие и наиболее чистые из них проникали туда в моменты глубокого сна. Но даже и в этом случае они редко выносили что-либо, кроме неясного воспоминания об испытанном ими блаженстве, соответствующем учению исповедуемой ими религии.

Когда душа, отделившаяся во время смерти от тела, достигает дэваканического плана, то ни беспокойные мысли об опечаленных друзьях, ни попытки привлечь ее на спиритические сеансы не могут привести ее в соприкосновение с физическим миром, пока духовные силы, приведенные в движение во время ее последнего воплощения, не закончат своего течения и пока ее “я” не будет еще раз готово одеться в новую телесную оболочку.

И все-таки ее рассказ о пережитом на ментальном плане не может дать полного представления об этом мире.

Как мы это увидим дальше, необходимым условием сохранения воспоминания должно быть полное сознание исследователя и состояние бодрствования, без чего немыслимы свободное перемещение и проникновение чудесной славой и красотой, которые нас там ожидают. Все это будет объяснено более подробно, когда мы будем знакомиться с обитателями этого небесного мира.

Приведем здесь несколько строк, заимствованных нами из священных буддистских текстов.

Наш Владыка Будда сказал: “отделенное от нас многими тысячами мириад солнечных систем, существует обиталище блаженства, называемое Сукхавати. Этим святым убежищем Архатов владеют Бодхисатвы, а управляют им Татхагаты. Оно окружено семью рядами плотных занавесей, семью рядами деревьев, колеблющихся от ветра; в нем находится семь драгоценных озер, в центре которых брызжут кристальные воды, имеющие семь свойств, представляющих, однако, лишь одно качество”.

“О, Саринутра, это и есть Дэвакан!”

“Это божественный цветок – Удамбара – погружает свой корень в тень всей Земли и распускается для всех тех, кто его достигает. Люди, рожденные в этой благословенной области, истинно счастливы. Они перешли золотой мост и достигли семи золотых гор; для них после этого нет ни печалей, ни горестей”.

В этом отрывке под фантастической аллегорией сокрыта действительность, различаемая без труда по некоторым характерным чертам, дополненным наблюдениями современных исследователей.

Так, например, “семь золотых гор” не могут быть ни чем иным, как только семью подразделениями ментального плана, отделяющимися между собой преградами, хотя и не осязаемыми, но тем не менее настолько же реальными и настолько же действительными, как если бы там и в самом деле находились “семь поясов оград, семь рядов плотных занавесей и семь рядов деревьев, колеблющихся от ветра”.

“Семь озер кристальной воды”, из которых каждый обладает особыми свойствами, представляют различные степени умственной энергии, рассматриваемые каждая в отдельности, между тем как общее им всем качество состоит в доставлении глубочайшей степени блаженства.

“Цветок” этой области, действительно, “погружает свой корень в тень всей Земли”, так как из каждого мира человек переходит на соответствующее небо, и непередаваемое счастье является цветком, распускающимся для всех достигших его людей. Они “переступили золотой мост”, переброшенный через поток, отделяющий мир небесный от мира желаний; для них в настоящем цикле уже нет больше “ни печалей, ни горестей” до тех пор, когда они опять оденутся в новое тело и еще раз покинут небесный мир.

Полнота счастья – такова первая и главная идея, которая должна служить основанием для всех наших представлений о небесной жизни. Мы говорим здесь не только о мире, в котором сама природа не оставляет места злу и печали; не только все обитатели его счастливы, но действительность идет гораздо далее. Это мир, где всякое существо, благодаря уже самому факту, что оно в нем находится, должно испытывать высочайшее духовное блаженство, какое оно только способно воспринять, – одним словом, мир, отвечающий человеческим стремлениям настолько, насколько человек способен их испытывать.

Именно здесь мы в первый раз начинаем понимать до известных пределов то, что должно являться истинной природой Великого Источника Жизни. Здесь в первый раз мы видим издали то, что должно быть Логосом, и то, чем мы, по Его призыву, должны стать. И когда в своей совокупности сверкает перед нашими изумленными взорами чудесная действительность, то мы испытываем непреодолимое ощущение, что благодаря этому познанию истины уже никогда в будущем существование не явится нам в том же виде, как некогда прежде. Как после этого не изумиться абсолютно несовершенному счастью, которым довольствуется человек нашего мира. Больше того, мы вынуждены здесь признать, что его прежние представления относительно этого предмета не что иное, как нелепые бредни, противоречащие даже здравому смыслу, и они никогда не осуществятся, а чаще всего даже случается, что человек положительно оборачивается спиной к цели, которой он желал бы достигнуть.

Именно в небесном мире находятся истина и красота. Они оставляют далеко ниже себя все мечты и грезы поэтов, и в сверкании их несказанной славы всякая другая радость кажется тусклой, бледной, нереальной и неспособной нас удовлетворить.

Несколько дальше мы постараемся осветить известные подробности, теперь же нам достаточно указать на то обстоятельство, что это чудесное ощущение – не только блаженное отсутствие всякого зла и всякой дисгармонии, но еще и ощущение, постоянное и непреодолимое, всеобъемлющей радости, и оно-то является господствующим впечатлением, которое испытывает человек, вступая в небесный мир. И это впечатление не покидает его на протяжении всего времени, пока он там находится. Каковы бы ни были его старания и какие бы высоты духовной экзальтации перед ним ни открывались, по мере того как он учился бы лучше познавать средства нового мира, все равно блаженство, удивительное, неописуемое, невыразимое, излучаемое уже одним только существованием подобной области, это блаженство, главным источником которого является чрезвычайная радость других, не покидает его никогда. Ничто в нашем мире не походит на это блаженство и ничто не могло бы дать о нем хоть какое-нибудь представление.

Вообразите себе, если можете, беззаботную и счастливую жизнь ребенка (одаренного, однако, нашим духовным опытом), усиленную во много тысяч раз, и тогда вы, может быть, получите некоторое смутное и слабое представление о действительности того мира.

Я хочу привести еще один пример, касающийся духовной жизненности небесного мира, но и его совершено недостаточно для описания того, что превышает силу человеческого слова.

Одним из проявлений этой могучей жизненности является крайняя быстрота вибраций всех частиц и всех атомов ментальной субстанции. В теории мы все знаем, что даже здесь, на нашем физическом плане, ни одна материальная частица даже самого плотного твердого тела никогда не находится в покое. Однако, когда мы приобретаем астральное зрение, то это замечание перестает быть для нас простой научной теорией, – оно становится для нас уже очевидным фактом. Мы начинаем уяснять себе мировую всеобщность жизни и понимаем ее таким образом и в такой степени, какая нам прежде была недоступна. Наш умственный горизонт расширяется, и уже мы мельком замечаем в природе возможность существования таких фактов, которые для лиц, лишенных умственного зрения, должны казаться самыми безумными фантазиями.

Если развитие простого астрального зрения и применение его к грубой физической материи влечет за собой такие результаты, то попробуйте вообразить себе эффект, производимый на ментал наблюдателя, покинувшего наш физический план и изучившего детально гораздо более быстрые вибрации, эффект вдруг открывшихся в нем новых трансцендентальных чувств и развернувшегося перед его восхищенными взорами нового мира, значительно превосходящего покинутый им; мира, быстрота вибраций которого настолько же превосходит скорость вибраций физического мира, насколько скорость вибраций света превосходит вибрации звука; мира, в котором вездесущая жизнь, беспрестанно бурлящая вокруг наблюдателя и в нем самом, относится к совершенно иному порядку и возвышается до неизмеримо большого могущества.

Даже то чувство, которое мы только что описали, не является наименьшим чудом небесного мира. Наблюдатель не слышит, не видит, не испытывает осязательных ощущений посредством органов, отделенных друг от друга и ограниченных в своих способностях, как он это делает в нашем мире. Он уже более не обладает зрением и слухом, развитыми до неизмеримой силы, какими он был одарен на плане астральном. Вместо них он чувствует в себе присутствие какой-то новой и странной силы, которая не является ни одним из астральных чувств, но которая, тем не менее, заключает в себе их все и значительно их превосходит.

Эта сила позволяет ему, когда он находится в присутствии какого-либо человеческого существа или какого-либо предмета, не только его видеть и слышать, но еще и мгновенно его познавать, изнутри и снаружи, равно как его причины, последствия, все, что может с ним случиться, по крайней мере в том, что касается плана ментального и всех других планов, лежащих ниже его.

 Наблюдатель замечает, что думать и понимать составляют единое целое.

 Никогда не замечаются ни сомнения, ни колебания, ни медлительность в прямом действии этого высшего чувства. Думает ли он о каком-либо месте – он уже находится там, о каком-либо друге – его друг уже присутствует пред ним.

 Для него более не существует возможности недоразумений. Каким образом мог бы он быть обольщен или обманут внешним видом, раз на этом плане он читает, как в открытой книге, каждую мысль и каждое душевное движение своего друга?

 Если на его долю выпало счастье иметь среди своих друзей особу, высшее чувство которой так же развито, то их союз будет отличаться таким совершенством, какого в нашем низменном мире и представить себе невозможно.

 Для них больше не существует расстояний и отдаленности друг от друга. Их чувства уже более не скрыты, а также не выражаются клочками слов, совершенно недостаточных. Вопросы и ответы бесполезны, так как умственные образы читаются ими обоими в тот самый момент, когда они только образуются, и обмен мыслями так же быстр, как и их лучезарное появление в интеллекте.

 Все отрасли знания открываются для их изысканий, по крайней мере все то, что не превосходит этого плана, уже и так столь высокого.  Прошлое нашей Земли является перед их глазами, как настоящее.

 Образные летописи, составляющие память природы, всегда к их услугам, и события истории – безразлично, древней или современной, – развертываются перед ними по их желанию.

 Они более не зависят уже от историка, который часто, вследствии малой осведомленности, обречен на большую или меньшую пристрастность.

 Они могут сами изучить любое интересующее их событие, с абсолютной уверенностью, что видят только “истину, всю истину и ничего, кроме истины”.

 Если они оказываются на высших уровнях ментального плана в полном сознании, то перед ними развертывается, как свиток пергамента, взаимное сцепление их прошлых жизней. Они видят кармические причины своего настоящего положения. Они различают даже карму, ожидающую их в будущем, еще ранее, чем “длинный и грустный счет может быть составлен”. Они могут, таким образом, с непогрешимой уверенностью определить свое точное место в эволюции.

 Читателю, который меня спросил бы: “Разве будущее читается так же ясно, как и прошедшее?” – я ответил бы, что нет, так как первая способность принадлежит гораздо более высокому плану.

 Хотя на ментальном плане и возможно точнее предвидеть события, но это предвидение не вполне совершенно.

 Это потому, что повсюду, где к ткацкому станку судьбы прикладывается рука человека развитого, его могучая воля может ввести в этот станок новые нити и видоизменить узор ближайшей жизни.

 Судьба же человека ординарного, мало развившего свои скрытые способности и не обладающего совершенно никакой волей, сколько-нибудь достойной этого названия, часто может быть предвидима с достаточной ясностью, но когда его “я” смело берет в руки свою будущность, то уже всякое точное предвидение становится невозможным.

 Первыми впечатлениями, которые испытывает ученик, проникающий под руководством своего наставника в полном сознании в ментальный план, обычно бывают полнейшее счастье, неописуемая жизненность, сила, чудесным образом увеличивающаяся, и проистекающее отсюда полнейшее доверие.

 Что же он видит, когда, испытывая свои открывшиеся способности, приступает к изучению новой среды?

 Он оказывается погруженным в то, что ему представляется целой вселенной света, цветов и звуков, постоянно меняющихся и поражающих его до такой степени, что никогда прежде, даже в самых своих смелых мечтаниях, он не мог вообразить себе и малой доли чего–либо подобного.

 В нашем мире слава и блеск мира небесного являются вещами, которых “не видел глаз, не слышало ухо и не приходили они на сердце человеку”. (Коринф., II, 9). Тот же, кто хоть раз коснулся его, будет уже всегда смотреть на мир совершенно другими глазами.

 Однако этот опыт имеет столь мало отношения к нашим познаниям о физическом мире, что, пытаясь его описать, автор испытывает своеобразное чувство беспомощности и своей совершенной неспособности не только быть на высоте своей задачи, (на это он с самого начала потерял всякую надежду), но и полнейшей невозможности дать хотя бы малейшее понятие о небесном мире тем, кто не созерцал его сам.

 Представьте себе человека, испытавшего глубокое блаженство и необычайно увеличенные силы, о которых мы только что говорили, плавающего в целом океане живого света и окруженного красотой во всех ее видах, какие только могут проявиться в цвете или форме. Зрелище изменяется с каждой ментальной волной, стремящейся наружу (к другим планам). На самом деле (и наблюдатель вскоре заметит это) явление состоит в том, что его мысль выражается в материи плана и в его элементальной эссенции. Эта материя обладает той же природой, что и материя, из которой составляется само ментальное тело; таким образом, когда происходит вибрация, часть ментального тела, называемая мыслью, непосредственно достигает окружающей ментальной субстанции и пробуждает в ней синхронные вибрации, а та с абсолютной точностью отражается в элементальной эссенции. Конкретные мысли, естественно, принимают форму своих объектов; наоборот, мысли отвлеченные бывают представлены всеми видами геометрических форм высшего совершенства и красоты. Однако не будем забывать следующего обстоятельства: многие мысли, являющиеся в нашем низменном мире чистыми отвлеченностями, становятся на этом, значительно более высоком, плане конкретными фактами.

 Таким образом, видно, что в этом возвышенном мире всякий, кто пожелает погрузиться на некоторое время в спокойное созерцание и уединиться от всего, что его окружает, может буквально жить в своем собственном мире, не опасаясь возможности чьего-нибудь постороннего вторжения в этот мир, и еще с тем преимуществом, что он будет видеть все свои идеи, до их самых конечных последствий, проходящими перед его глазами как бы в виде панорамы.

 Захочет ли наблюдатель, наоборот, изучить план, в котором он находится, ему будет достаточно для этого на мгновение отрешиться от всякой ментальной активности, которая могла бы повлиять на окружающую материю, легко воспринимающую всякие впечатления и способную, таким образом, всецело изменить условия, при которых ему приходится работать.

 Но остережемся смешать это отрешение от ментальной активности с ментальной пустотой, которую преследует как цель такое большое количество приемов Хатха-Йоги. В этом последнем случае ментал приводится к состоянию абсолютной пассивности для того, чтобы он не мог сопротивляться ни одной из своих собственных мыслей, никакому внешнему влиянию, стремящемуся воздействовать на него. Это состояние очень похоже на состояние медиума.

 Как раз напротив, в первом случае ментал настолько пробужден и настолько положителен, насколько это только возможно, и ограничивает себя мгновенной приостановкой своей мысли, для того чтобы неуместным вмешательством своей собственной уравновешенности не помешать запланированному наблюдению.

 Посетитель ментального плана, дойдя до познания этого положения, замечает, что если он сам даже и перестал быть центром сияния в этом удивительном мире света и красок, форм и звуков, о которых я столь тщетно пытался дать понятие, то, несмотря на это, он все-таки не перестал существовать, так как гармония и поражающий блеск, которыми он окружен, становятся чем дальше, тем все более полными и более грандиозными. Подыскивая объяснение такому феномену, он начинает понимать, что весь этот блеск не является каким–то бесполезным и случайным зрелищем, чем-то вроде дэваканического северного сияния. Он открывает, что все это представляет некоторый смысл, который он и сам тоже может уловить. Скоро он удостоверяется, что все, наблюдаемое им с таким восхищением, является просто чудесным языком в красках, которым общаются между собой дэвы: ментальным выражением, или разговором, существ, стоящих бесконечно выше него на лестнице эволюции.

 Благодаря опыту и практике, он открывает, что и он так же может пользоваться этим новым и удивительным способом выражения мыслей и уже, в силу самого этого факта, вступает в обладание новой и обширной областью владений, ожидающих его в небесном мире: я хочу сказать здесь о способности лиц, находящихся на этом плане, разговаривать с его обитателями, стоящими значительно выше человека, и получать от них наставления. Впрочем, мы поговорим об этом более подробно, когда приступим к специальному изложению этой части нашего предмета.

 Теперь читатель должен понять, почему было невозможно посвятить целый отдел этого сочинения описанию обстановки ментального плана, как мы это сделали относительно плана астрального.

 В действительности, единственной особенностью ментального плана является то, что каждое отдельное существо может творить в нем своими мыслями; но нужно принять во внимание, что под это правило не подходят бесчисленные существа, находящиеся постоянно в движении перед наблюдателем и часто представляющие сами по себе зрелище высочайшей красоты. Поэтому было бы, пожалуй, более точным сказать (насколько трудно выражать на человеческом языке условия этой высшей жизни!), что всевозможные виды и картины соединены на этом плане, так как всякая красота, о которой нам могут дать понятие земля, небо и море, представлена здесь с такой полнотой и интенсивностью, которые превосходят всякое воображение. Но из всех этих реальностей, сверкающих и живых, каждый человек видит только то, что он сам по себе способен уловить в силу степени развития, достигнутой им во время его земной и астральной жизни.

 Если посетитель пожелает продвинуть свои изыскания дальше и отдать себе отчет в том, что представляет собой ментальный план, когда его спокойствие не нарушаемо ничьей мыслью и никаким собеседованием его обитателей, то он достигает этого, окружая себя громадной оболочкой, непроницаемой для всех этих влияний. Потом, сохраняя, свое собственное умственное спокойствие, он изучает условия, существующие вне этой оболочки.

 Если он проводит этот опыт достаточно тщательно, то вскоре откроет, что сверкающий океан перестал быть подвижным, так как его частицы сохранили всю интенсивность и быстроту своих колебаний, но стал до некоторой степени однородным.

 Теперь уже больше не происходит постоянных изменений форм и не видно уже необычных цветных молний, но наблюдатель может заметить серию каких-то новых правильных пульсаций, совершенно отличных от прежних и от других искусственных явлений.

 Ясно, что эти пульсации происходят повсюду, так как человек не сумел бы окружить себя оболочкой, представляющей настолько сильное сопротивление, чтобы остановить их или направить в сторону. Они не производят изменений цвета и не принимают никакой формы; их поток с непреодолимой регулярностью пересекает всю материю ментального плана, сначала по направлению к периферии, потом снова оттуда к центру, подобно выдыханию и вдыханию какого-то громадного дуновения.

 Эти потоки бывают разного характера; они могут ясно различаться по своей обширности, по частоте своих вибраций и по звучащей ноте, сопровождающей их.

 Среди этих течений существует одно, гораздо более величественное, чем все прочие, поток, который, кажется, является биением сердца всей системы, пенящейся волной, выходящей из неизвестных центров более высоких планов. Оно распространяет свою жизнь всюду в нашем мире, а затем это чудесное море возвращается и течет обратно к своему источнику. Поток идет вперед, течет все дальше, клубясь как волны, и сопровождающий его звук походит на рокот моря. Однако к этому рокоту присоединяется торжествующая песнь, бесконечная, блестящая, непрерываемая, – сама музыка небесных сфер.

Услышав этот торжественный гимн, который исполняет сама природа, хотя бы только один раз, его уже невозможно забыть. Он отдается, хотя довольно глухо, даже на нашем печальном, обманчивом физическом плане и неустанно напоминает нам могущество, свет и блеск истинной жизни, царящей выше.

 Если наблюдатель чувствует это сердцем и разумом и если он дошел до известной степени духовного развития, то он может себя отождествить в своем сознании с ходом этой чудесной волны, погрузить свой дух в нее и позволить течению унести к его источнику.

 Он это может, говорю я, но это очень неразумно, разве только его Наставник будет находиться около него, чтобы вовремя удержать его от могучего притяжения; иначе поток, в своей непреодолимой силе, унесет его гораздо дальше, к планам, еще более высоким, блеска которых, бесконечно более сильного, его “я” еще не могло бы выдержать, и он потерял бы сознание, причем было бы совершенно невозможно сказать, когда, где или каким образом он мог бы снова его вернуть.

 Правда, что высшей целью человеческой эволюции является единство, но человек должен достигнуть этой конечной цели в полном и совершенном сознании, как король-победитель, торжественно вступающий в обладание завоеванными областями, но ни в коем случае не следует, чтобы человек допускал себя до пассивного поглощения, будучи приведен к состоянию бессознательности, инертному и граничащему почти с уничтожением.

 Все, что мы до сих пор пытались описать, может быть рассматриваемо только как относящееся к самому низшему подразделению ментального плана, так как эта область, подобно планам астральному и физическому, насчитывает семь подразделений. Четыре низших уровня называются в теософической литературе планами “Рупа”, или планами формы, и составляют низший небесный мир. Человек среднего развития проводит здесь долгое и блаженное существование между двумя воплощениями.

 Три других подразделения называются “Арупа”, или не имеющими формы, и составляют высший небесный мир; снова воплощающееся “я” здесь бывает активно – это истинное отечество человеческой души.

 На планах “Рупа” каждая мысль облекается в особую определенную форму, между тем как на уровнях “Арупа” она выражается, как мы это сейчас объясним, совершенно другим образом. Различия между этими двумя большими подразделениями ментального плана – уровнями Рупа и Арупа – обозначено очень ясно. По правде сказать, оно настолько реально, что для каждого уровня требует обладания оболочкой с совершенно другим состоянием сознания.

 Низшему небесному миру соответствует тело ментальное, а высшему – тело каузальное, или оболочка, в которой снова воплощающееся “я” проводит время от одного до другого существования в течение всего периода своей эволюции.

 Между этими двумя уровнями существует еще громаднейшая разница: для человека малоразвитого, приведенного сюда переменой существования, называемой смертью, в четырех низших подразделениях может до известного предела существовать заблуждение (но не для лица, которое еще при жизни, в полном сознании оказалось здесь).

 Мысли и влечения, самые высшие из тех, какие он имел во время своей земной жизни, группируются вокруг него и окружают его наподобие оболочки, взятой из мира субъективного, свойственного ему. Таким образом, во все время его небесного существования вся слава наружного мира, благодаря тому, что он еще живет, производит на него очень мало впечатления или даже вовсе никакого; для него, в общем, не существует ничего, что стоило бы видеть, за исключением находящегося перед его глазами.

 Однако рассматривать это ментальное облако как ограничение себя в умственном отношении было бы ошибкой; его назначение состоит в том, чтобы позволить человеку отвечать известным вибрациям, но не становиться в результате этого невосприимчивым к другим вибрациям. Действительно, мысли, которыми человек окружен, являются средством, позволяющим ему черпать впечатления из неиссякаемых источников небесного мира.

 Сам ментальный мир является отражением Божественного Разума, сокровищем без границ, которым человек, наслаждающийся небесным блаженством, может пользоваться уже просто вследствие силы, приобретенной благодаря его личным мыслям и влечениям во время физической и астральной жизни.

 В высшем небесном мире этого ограничения уже больше не существует, несмотря на то, что многие из находящихся там “я” замечают окружающий их мир только очень слабо и как бы сквозь сон. Но они все-таки могут очень точно оценить то немногое, что они способны видеть, так как мысль уже не облачается в ограниченные формы, как на низшем подплане.

 В специальной главе мы, разумеется, более детально рассмотрим точную природу ментальной деятельности, свойственной человеческим обитателям этих различных подпланов. Но прежде необходимо уяснить способ действия мысли на высшем и низшем уровнях. И я предлагаю читателю описание некоторых опытов, проведенных нашими исследователями с этой.

 Уже с самого начала своих исследований они считали очевидным, что на ментальном плане, как и на астральном, существует какая-то элементальная эссенция, совершенно отличная от самой материи плана и реагирующая здесь на действия мысли быстрее, чем на низшем плане. Но здесь, в мире небесном, где все есть ментальная субстанция, мысленное действие прямым и непосредственным образом влияет не только на элементальную эссенцию, но и на материю, составляющую план; и следует различать эти два эффекта.

 После многих, не особенно убедительных опытов испытали один метод, позволивший с известной точностью оценить различные результаты.

Исследователь, остающийся на низшем подразделении, излучал там из себя мыслеформы, между тем как его товарищи поднимались до уровня, лежащего непосредственно выше, с тем чтобы сверху наблюдать то, что произойдет, и избежать, благодаря этому, многочисленных поводов к ошибкам. В этих условиях попробовали послать одному отсутствующему другу, находившемуся тогда в очень отдаленной стране, сочувственную и ободряющую его мысль.

Результат был весьма замечателен. Род вибрирующей оболочки, составленной из материи плана, вышел из экспериментатора и распространился вокруг него в разные стороны, совершенно как круг, образующийся в спокойной воде и расходящийся от того места, куда брошен камень, но с той разницей, что здесь речь идет о сфере, вибрирующей и расширяющейся во все стороны, а не только по горизонтальной плоскости.

 Эти вибрации, подобно вибрациям, наблюдаемым на плане физическом, но гораздо более плавно, утончались, по мере удаления от своей точки отправления. Пройдя неизмеримое расстояние, они, казалось, сглаживались, или, по крайней мере, становились настолько слабыми, что в конце концов ускользали от внимания наблюдателя.

Следовательно, на ментальном плане каждый человек является центром излучающейся мысли, что не мешает, однако, всем вышедшим из него лучам перекрещиваться между собою во всех направлениях без малейшего сопротивления, совершенно как на нашем плане это происходит со световыми лучами. Вибрирующая и увеличивающаяся сфера, о которой я только что говорил, бывает в этих случаях разноцветной и похожей на овал, но с её удалением от центра оттенки все слабеют и в конце концов исчезают.

Что же касается эффекта, произведенного упомянутым опытом на элементальную эссенцию плана, то он был совершенно другой. Мысль непосредственно дала начало ясной форме человеческого вида, одноцветной, но представляющей в этом цвете много разных тонов.

Как молния, эта форма прорезала океан; она направилась к тому другу, к которому обратилась сочувственная мысль. Там, облачившись в элементальную эссенцию астрального плана и став, таким образом, обычным искусственным элементалом, свойственным этому плану, она стала ждать, как это излагается в нашем сочинении “Астральный план”, случая пролить на лицо, к которому она была обращена, несущие ею благоприятные влияния.

Облачаясь в эту астральную форму, элементал стал более тусклым, несмотря на то, что его новая оболочка из более низкой материи позволяла еще ясно различать характерный для него ярко-розовый цвет. Это доказывало, что первоначальная мысль, ставшая другой первоначальной эссенцией своего собственного плана, сделалась душой астрального элементала, после того как отбросила форму элементала плана дэваканического. Это очень напоминает способ, которым чистый дух принимает на себя одну оболочку за другой, по мере того как он сходит вниз и пересекает различные материальные планы и подпланы.

Другие опыты, подобные предыдущему, позволили удостовериться, что цвет элементала, образующегося при такой проекции, изменялся в соответствии с характером мысли.

Как мы только что сказали, глубоко сочувственная мысль создавала форму ярко-розового цвета.

Страстное желание исцеления, направленное к больному другу, порождало элементала серебристо-белого цвета.

Напряженное умственное усилие, предназначенное для того, чтобы успокоить и восстановить силы лица, погруженного в уныние и отчаяние, имело форму сверкающего золотисто-желтого цвета.

Во всех случаях читатель заметит, что к эффекту блестящих цветов и вибраций, произведенных в материи плана, присоединялась очень характерная сила, представлявшая форму элементала и посылавшаяся к лицу, являющемуся объектом мысли. И так неизменно было всегда, без малейшего исключения.

То лицо, которое оставалось на низшем подразделении плана, направило мысль, полную любви и совершенной преданности к адепту, бывшему его духовным наставником; и тогда наблюдатели, находившиеся выше, сразу заметили, что результат был некоторым образом противоположен предыдущему.

Прежде всего надо сказать, что ученик адепта неизменно связан со своим наставником непрерываемым током мыслей и влияний; они выражаются на ментальном плане лучом или волной, неизмеримой, блестящей, ослепляющей и разноцветной – фиолетовой, золотой или синей. Можно было бы ожидать, что любящая и откровенная мысль ученика произвела бы в этом луче особую вибрацию; однако результат оказался совершенно другой. Цвета блестящей волны внезапно сделались более живыми, и ясно видимый поток духовного влияния направился к ученику. Из этого, стало быть, ясно, что когда какой-либо ученик думает о своем наставнике, то результатом является значительный приток силы, исходящей из высших планов.

Вероятно, адепт каким-то образом накапливает в себе поддерживающие и укрепляющие влияния, и каждая мысль, способная пробудить в канале его сношений большую активность, вместо того, чтобы направить ток к адепту, как это произошло бы в обычном случае, просто открывает неизмеримому океану любви более широкий выход.

На уровнях Арупа новый характер результатов умственного воздействия обозначен очень ясно, особенно в том, что касается элементальной эссенции. Возбуждение, произведенное в материи, свойственной плану, не изменяется в своей природе, хотя в этом роде материи, гораздо более тонком, оно является и бесконечно более напряженным.

Но в эссенции не создается уже никакой формы, способ ее действия совершенно другой.

Во всех опытах, произведенных на низших уровнях, было установлено, что элементал не удалялся от лица, намеченного мыслью, ожидая благоприятного случая, чтобы проектировать свою энергию на ментальное тело этого лица, на его астральное тело или даже на его тело физическое.

Здесь, наоборот, эссенция каузального тела от лица, посылающего мысль, направляется по прямой линии, как молния, к каузальному телу лица, являющегося объектом мысли.

Поэтому кажется, что если на низших планах мысль обращается постоянно к личности, то здесь мы оказываем влияние на то “я”, которое перевоплощается, то есть на истинного человека.

Если же посланная нами мысль направлена к личности, то эта последняя может ее получить только свыше, через посредство своей каузальной оболочки.

Само собой разумеется, что мысли, видимые на этом плане, не все обращены к другому лицу; многие созданы только для того, чтобы плыть по течению. Их формы и цвета настолько разнообразны, что изучение их составило бы целую науку, в высшей степени интересную. Подробное описание их, если даже ограничиться главными категориями, заняло бы у нас гораздо больше страниц, чем мы можем посвятить этому вопросу.

Следующая цитата, извлеченная из одной прекрасной статьи А. Безант в журнале “Люцифер” (который стал потом называться “Теософическим обозрением”) за сентябрь 1896 г., могла бы дать некоторое представление о принципах, руководствуясь которыми, можно было бы образовать подобные категории.

Автор полагает в основу всего три великих принципа, на которых покоится произведение мыслеформ, порожденных умственным действием.

¨      Свойство мысли определяет ее цвет.

¨      Природа мысли определяет ее форму.

¨      Точность мысли определяет ясность очертания.

Показав на примерах, каким образом производится впечатление на цвет, автор прибавляет: “если тела астральное и ментальное вибрируют под влиянием благочестия, то на ауру распространяется голубоватый цвет, более или менее яркий, прекрасный и чистый, смотря по степени глубины, возвышенности и чистоты испытываемого чувства.

“В церкви наблюдатель может видеть, как рождаются подобные мыслеформы, вообще довольно смутные в своих очертаниях, но тем не менее всегда образующие движущие массы голубых облаков”.

“Очень часто их цвет бывает несколько тусклым, благодаря присутствию эгоистических чувств, и тогда синий цвет, смешанный с темными тонами, теряет свой блеск и свою чистоту”.

Но горячая мысль благородного сердца является нам в чудной красоте: она бывает похожа на глубокую синеву летнего неба. В этих голубых облаках часто показываются чрезвычайно блестящие золотые звездочки, поднимающиеся в виде снопа и представляющие собой целый дождь искр.

“Гнев показывается красным цветом всех оттенков, начиная с коричнево-красного и кончая ярким цветом киновари”.

“Зверский гнев проявляется оттенками грязно-красного цвета, сверкающими из темно-коричневых облаков”.

“Благородному негодованию соответствует яркий цвет киновари, не лишенный некоторой красоты, но пробуждающий в наблюдателе тягостные вибрации”.

“Привязанность дает розовые облака различных тонов”.

Они бывают тускло-малинового оттенка, когда любовь отличается животным характером.

“Ярко-розовый цвет, смешанный с коричневым, – когда любовь эгоистична”.

“Ревнивая любовь проявляется тускло-зеленым”.

“Гамма оттенков восходит до самых прекрасных и самых важных тонов, напоминающих первые лучи восходящей зари. В этом случае любовь, следовательно, очищена от всякого эгоистического элемента. Ее сострадательность и благородная нежность, из которых исчез всякий личный элемент, распространяются все увеличивающимися волнами и в конце концов достигают тех, кто имеет нужду в их помощи”.

“Рассудок производит желтые мыслеформы”.

“Чистый разум, пущенный в ход, чтобы достигнуть какой–либо духовной цели, дает место желтому цвету, очень нежному и чрезвычайно красивому”.

“Когда он направлен к целям более эгоистичным и тщеславным, то дает более темные тона, и в этом случае цвет становится ярким оранжевым”.

Естественно, надо помнить, что предыдущая цитата описывает сразу и ментальные формы мысли, и астральные и что для выражения некоторых из упомянутых чувств необходима материя как плана высшего, так и низшего.

А. Безант дает затем примеры удивительных форм, подобных цветам и раковинам, и являющихся иногда оболочкой наших самых возвышенных мыслей.

Она приводит также примеры достаточно часто встречающихся случаев, когда мысль, имеющую человеческую форму, принимают за привидение.

Мыслеформа может иногда принять вид своего автора.

“Когда какое-нибудь лицо решительно и настойчиво хочет явиться в определенном месте или же посетить другое лицо и сделаться для него видимым, то мыслеформа может воспроизвести его образ настолько хорошо, что присутствующий в этом месте ясновидящий непременно счел бы это видение за появление своего друга в астральном теле”.

“Мыслеформа этого рода может даже передать какое–либо поручение, если только это было ей предназначено при ее зарождении. В таком случае она пробуждает в том лице, до которого она доходит, вибрации, подобные ее собственным, вибрации, которые астральное тело передает мозгу, а последний, в свою очередь, переводит их в мысли или фразы. Наконец, мыслеформа передает своему творцу, через посредство соединяющей их магической связи, запечатлевшиеся в ней вибрации”.

Читатель, пожелавший хорошенько уяснить себе эту очень сложную часть нашей работы, должен будет весьма тщательно прочесть все сочинение целиком. Замечательно исполненные таблицы в красках, иллюстрирующие текст, дают гораздо лучше всяких описаний (для лиц, которые еще не способны видеть сами) приблизительную идею о том, что представляют из себя в действительности эти мыслеформы.

Но в чем, спросит меня читатель, состоит разница между всеми подпланами ментального плана, с точки зрения составляющей их материи? Трудно ответить на этот вопрос, разве только в самых общих выражениях. Материя, по мере того как мы будем подниматься выше, становится все более и более тонкой, гармонии – более полными и свет – более живым и более прозрачным. Звук становится более сложным, цвета обогащаются большим количеством второстепенных оттенков, и, наконец, последовательно появляются новые цвета, совершенно незнакомые физическому глазу. Правильно было сказано, в выражениях поэтических, но очень точных, свет плана низшего есть темнота плана, лежащего над ним.

Может быть, эта идея представится более простой, если взять умственно, как точку отправления, скорее вершину, чем подножие, лестницы и попробовать понять, что материя самого высшего подплана одушевлена и оживлена энергией, беспрерывно сходящей к ней в виде света и принадлежащей плану, не имеющему ничего общего с планом ментальным.

Переходя затем на второе подразделение, мы можем установить тот факт, что оно имеет в качестве энергии материю нашего первого подплана или, выражаясь более точно, первоначальная энергия и та ментальная оболочка, которую она приняла на себя, проходя первый подплан, является энергией, служащей душой для материи второго подплана.

Таким же образом, на третьем подразделении мы увидим первоначальную энергию, окутанную как бы двойным покрывалом: материей первого и второго подпланов, пройденных ею.

Достигнув нашего, седьмого, подразделения, мы найдем первоначальную энергию, окутанную шестью слоями и ставшую, в результате, более слабой и кратковременной.

Это в точности соответствует способу, посредством которого окутывается Атма – первоначальный дух, когда, будучи еще эссенцией монадической, он нисходит для оживления материи космических планов.

Изучающий этот вопрос много облегчит себе работу, попробовав освоиться с этой идеей и привыкнуть к ней.

Говоря об общем характере ментального плана, мы ни в коем случае не должны упускать из вида постоянное его основание, составленное из прошлых событий и являющееся, так сказать, памятью природы, – эту единственную историю нашей планеты, действительно правдивую. То, что нам дает в этом отношении ментальный план, не есть еще история в ее абсолютной истине, но только отражение чего-то, еще более трансцендентального.

Не менее справедливо также, что прошедшее является нам с ясностью, точностью и продолжительностью. Никакими подобными свойствами не обладают те прерывающиеся и нерегулярные явления, которые одни только в астральном мире разоблачают перед нами прошлое.

Для того, чтобы мы могли принимать с доверием картины прошлого, описываемые ясновидящим, необходимо, чтобы он обладал зрением и ментального плана.

Сверх того, мы еще должны допустить, что ясновидящий может ошибаться, перенося сюда воспоминания о том, что он виден в ментальном плане, если только у него нет способности переходить с плана ментального на план физический в полном сознании.

Что касается изучающего, достигшего умения развертывать свои скрытые способности, даже в то время, когда он находится в своем физическом теле, и способности пользоваться чувством, присущим ментальному плану, то он видит, как перед его взорами открывается перспектива исторических изысканий величайшего интереса.

Он не только может по своей воле просмотреть в беглом обозрении все известные нам исторические периоды и исправить ошибки и ложные замечания, которыми обременены дошедшие до нас описания, но еще может и пересмотреть, если захочет, всю историю мира с самого его начала, увидеть медленное развитие человеческого разума, проследить схождение Владык Пламени и развитие могущественных цивилизаций, основателями которых они были.

Его возможности не будут ограничены только изучением человеческой эволюции, так как он будет иметь перед глазами, как бы в некоем музее, все странные формы животных и растений, которые существовали на Земле в древности, когда мир был еще молод. Он может проследить все удивительные трансформации и созерцать великие перевороты, периодически изменявшие лицо Земли.

Эти летописи могут дать начало многочисленным и разнообразным изысканиям, настолько многочисленным и настолько разнообразным, что если бы ментальный план давал только это преимущество, то и этого было бы достаточно, чтобы сделать его более интересным, чем все вместе взятые нижние миры.

Прибавим к предыдущему новые возможности чему-нибудь научиться, являющиеся к нашим услугам благодаря новым высшим способностям, свойственным ментальному плану, как например, преимущество иметь возможность входить в сношения прямо и без преград не только с великим царством дэва, но и с самими Наставниками Мудрости; затем – покой, утешение, приносимые глубоким и ненарушимым блаженством, являющимся на смену усталости и напряжению физического существования, и мы начнем видеть преимущества, которые получает изучающий, когда он завоевывает себе право сознательно и по своему желанию обладать своим достоянием в этом сверкающем царстве небесного мира.

СОДЕРЖАНИЕ

 Введение.............

ГЛАВА ПЕРВАЯ. Главные свойства...................

I. Великолепие небесного мира.

II. Блаженство небесного мира.

III. Новый способ познания............

IV. Среда.

V. Великие волны.

VI. Низший и высший небесные миры.

VII. Действие мысли.

VIII. Мыслеформы...

IX. Подпланы.......

X. Архивы прошлого..........

ГЛАВА ВТОРАЯ. Обитатели..............

Существа человеческие...

1. Воплощенные.

2. Невоплощенные...........

3. Качества, необходимые для достижения небесной жизни.

Когда человек вступает в первый раз.....

в небесную жизнь

Седьмой подплан – Низшее небо..

Шестой подплан – Второе небо..

Пятый подплан – Третье небо..

Четвертый подплан – Четвертое небо

Действительность небесного мира

Отречение от небесной жизни

Высший небесный мир...

Третий подплан – Пятое небо..

Второй подплан – Шестое небо..

Первый подплан – Седьмое небо..

Нечеловеческое население........

Элементальная Эссенция..........

Как облекается дух..

Царство стихий...........

Эссенция и ее эволюция........

Животное царство...........

Дэвы, или ангелы...........

Иерархия....

Искусственно созданное население........

Заключение.............

 Читать книгу полностью

Бонус

3

4

5

6

7

8

9

10

СОДЕРЖАНИЕ

tlam2004@mail.ru